Мне почти 24. Два цикла по китайскому календарю, ну-ну. И мне совершенно нечего сказать этому миру. Я ложусь в пять утра, встаю к обеду, за два месяца раз пять появилась в институте, не выполняю обещаний и все время чего-то жду. Что придет кто-то офигительно крутой и наполнит жизнь мою ослепительным смыслом, расскажет мне, как правильно жить и как научиться любить, сделает так, чтоб я не боялась чистого листа и браться осваивать новые сложные вещи, программы, акробатику, живопись, математику и еще что-нибудь совсем раньше немыслимое. Я настроена на лютое какое-то потребление, и все жду, жду, когда стану достаточно клевой, чтобы уже что-нибудь в Мир транслировать. Я не так давно упивалась собственной лучистостью и сейчас это все таким пустым выглядит, что зубы сводит. И даже не считаю себя дурой - это было бы слишком просто, но не в том дело, просто это оправдание, жалкая отмазка и все равно неправда. Настолько неправда, что даже моего вороха иллюзий не хватает, чтобы это от себя скрывать. Легко оправдать свою никчемность и неустроенность, когда ты действительно некрасивая глупая бездарь. Но у меня больше нет этой роскошной индульгенции. Дурная подвешенность между - я знаю, что мне дано больше, чем многим, но это настолько меньше того, чем мне хочется быть. Между алмазным самородком и лучистым бриллиантом лежит бесконечно долгая огранка, и я так боюсь с ней не справится, и лень - странный механизм, природу которого мне все никак не удается понять - не дает мне даже начать. И собственное несовершенство настолько огромно, что непредставимо даже, с какого края взяться это исправлять. А самое, самое страшное - что, если я не справлюсь? Что, если у меня все равно не получится? И это так долго, очень долго, потому что все, детство кончилось, вэлкам ту реалити, того, что ты можешь сделать с первого раза, едва взявшись, уже недостаточно для того, чтоб тебя же удовлетворить. И все, решительно все, чем ты хочешь заниматься требует постоянных упражнений, и результаты будут, наверное, но не сразу, совсем не сразу, и это кажется такой зыбкой целью, что она не пересиливает страх, что не выгорит и все зря. Я пыталась получать удовольствие от процесса, убеждала себя, что в этом весь смысл, цель не так важна, она еще двадцать, сто двадцать, семьсот раз, изменится все равно, идеал - это горизонт, сколько бы ты не шел, никогда не приблизишься даже, не прикоснешься. Поэтому давай, наслаждайся процессом, тем, как ноют мышцы после тренировки, как получается удачный кусок рисунка, как пахнет краска и двигаются линии на экране - это ведь приятно само по себе, нет? Да, наверное, приятно. Но не достаточно, никогда не достаточно. Когда заканчиваешь работу, смотришь на нее и знаешь, что можешь лучше - это правда, всегда правда, потому что видишь ошибки, видишь, где можно было дотянуть, сделать тщательнее, начать не в последний момент. И даже если действительно все по максимуму, выложилась, сделала - в момент, когда закончено, опыт, полученный в процессе уже усвоен, ты уже можешь больше, чем в начале, и это убивает. Ахиллес никогда не догонит черепаху, вот оно, я наконец-то поняла эту взрывавшую мне мозг телегу, и она теперь кажется мне еще более полной отчаяния, чем когда впервые над ней задумалась. Все кажется безнадежным, горизонт далеко, так далеко, и никогда, слышишь, никогда не будет ближе. И все это бессмысленно, тебе всегда будет казаться, что ты недостаточно круто выглядишь, недостаточно ловко сплетаешь слова, недостаточно четко формируешь намерение, недостаточно хорошо рисуешь. Тебе уже почти плевать на прочих, ты почти не сравниваешь себя с другими, это все ерунда, ты считаешь себя лучше многих знакомых по рэндомным параметрам, и это даже часто так и есть, но это настолько неважно и мелко, какая разница, что ты пишешь лучше X и двигаешься плавнее Y, ты всегда, всегда делаешь это хуже, чем тебе нужно. И никто никогда не придет и не спасет тебя от себя. Ни один волшебный пендель не сможет заставить тебя идти вперед, его может хватить на какое-то время, но потом пинатель выдохнется или ты привыкнешь, и тогда страх не оправдать свои собственные ожидания снова разобьет тебя параличом, он умеет ждать, он всегда с тобой, часть тебя, всегда внутри как аппендикс, только нет хирурга, который может взять и махом отрезать его.
Я застряла, я больше не знаю, зачем мне все это, если цель недостижима по определению. Я никогда, никогда, никогда не буду настолько крута, насколько хочу. Я не могу полностью полюбить себя, всю, целиком, не могу простить себе этого несовершенства и полюбить себя просто так. И это разбивает мне сердце. Я не нахожу больше сил и шагу ступить без этой любви. Это чертов замкнутый круг, змея уже изжевала свой хвост в кровь, до мяса. И я растеряна, так растеряна, весь мой сверкающий калейдоскоп мироздания рассыпался, я сижу как идиотка в огромной куче бисера и цветного стекла. И, теоретически, этот бисер можно перебрать и собрать что-то краше прежнего. Но нет во мне решимости малыша Кая. Я пуста, все, что я могу - это сидеть, раскачиваться и плакать. И я сижу в этой груде цветных осколков, и реву, реву, реву не могу остановиться.